15 Мар Евгений Карась: «Жизнь галериста сегодня постоянно проходит в борьбе за любимое дело»

Евгений Карась: «Жизнь галериста сегодня проходит в борьбе за любимое дело»

Один из самых уважаемых киевских галеристов в присущей ему ироничной, но мудрой манере рассказал нам о том, сложно ли жить среди искусства и есть ли во всем этом момент радости.

Евгений, вы один из тех, кто уже очень давно работает на арт-рынке Украины, вы – галерист с огромным стажем. Легко ли вам приходилось все эти годы?

Многим кажется, что работа в галерее – это картины, выставки и шампанское. Сплошной момент радости. Поэтому люди часто принимают решение поменять работу – например, уйти из банка – чтобы между картинами погулять. Не все так просто. Галерея – это труд. Конечно, не самый тяжелый, но сложный, требующий специального эстетического вкуса и знаний. Его особенность в том, что если такие же интеллектуальные усилия прикладывать в любой другой сфере, то ее рентабельность будет в разы больше. Но работу с искусством не сравнить по ощущениям больше ни с чем.

Можно смело утверждать, что после стольких лет работы вы до сих пор получаете от нее удовольствие?

Да! Понимаете, все это время нам удается удерживать баланс между тем, что мы называем хорошим искусством, и компромиссом, на который мы можем пойти в границах рентабельности. Я имею в виду, что нам нравятся новые медиа, видео/аудио-арт, инсталляции, перформанс, но мы не можем с ними активно работать, потому что это требует отдельных затрат. Но в большинстве случаев то, что мы показываем, нас вполне удовлетворяет. Уровень галереи, как и любого проекта, определяется не самым лучшим художником или выставкой, а самым плохим из представленного. То есть показать крутой проект легче, чем не показывать плохой. Это так называемая «высота нижней планки», которая падает у плохих галерей. Мы сделали уже больше 300 выставок у себя в галерее и на международных фестивалях, а также множество грандиозных проектов на огромных площадках, таких как Украинский дом и Мыстецький Арсенал, поэтому ни мы, ни наши стены, которые имеют свою память, не позволим себе такую роскошь, как плохой уровень. Качество искусства – наш принцип. Я не совсем обычный галерист – художник в третьем поколении с хорошей академической школой. Моими учителями были Михаил Вайнштейн, Вилен Барский, Юрий Скандаков и ныне активно практикующий Александр Шкарапута. Если обобщать, то я могу назвать себя счастливым человеком. Мне удается заниматься тем, что нравится, что приносит удовольствие! Это в жизни большая редкость.

Что в самом выставочном процессе вас особенно привлекает?

Это большой кайф, когда ты, выставляя проект, понимаешь, что создаешь интереснейшую среду, в которой будешь находиться какой-то период времени. Экспозиции в «Карась Галерее» – это место, где я и наша команда проводим большую часть своей жизни. Огромное удовольствие – когда на протяжении выставки можешь следить за тем, как меняется твое собственное восприятие работ. Появляются новые грани осмысления. Любая хорошая экспозиция предполагает многослойное прочтение.
Художники – это люди, которые имеют наглость материализовать свои чувства и переживания. Мало того, что они это делают, так еще и деньги за это получают (шутка). Галерист – удовольствие приблизительно такого же порядка. Конечно, я профанирую. Художник – это очень сложный путь. Это ежедневная дискуссия с собой, зрителем, историей культуры, со своими знаниями и стереотипами, с социальным и внутренним запросом. Это красивая интеллектуальная сторона. Сложность заключается в том, что жизнь художника и отчасти галериста проходит в борьбе за любимое дело, собственную позицию, ценности, идеологию. Очень сложно не опускать порог компромисса со своей совестью в реальном материальном мире. Именно поэтому в Киеве так часто исчезают хорошие галереи.

Расскажите о самом помещении «Карась Галереи». Оно же просто невероятное!

Это один из самых первых кирпичных домов, построенных на Андреевском спуске в середине XIX века, поэтому хлопот с ним хватает: то электричество, то водопровод, то крыша, то еще что-то… А потолок у нас какой! Это абсолютно невероятная киевская сецессия с мотивами народной вышивки. Киев в основе своей был мещанским городом, где фасады не штукатурили, а красили. С другой стороны – нет ничего лишнего. Наша галерея – это, по сути, и есть мещанская квартира, только без мебели. У нас здесь даже когда-то белый кролик бегал, чтобы это мещанство подчеркнуть, пока не начал грызть картины и провода. В Музее одной улицы мы получили справку о том, что в нашем здании жили прототипы семьи Серковых (Серки) из легендарной пьесы Старицкого «За двумя зайцами».

На какое время у вас расписан выставочный план?

Бывает по-разному. Сейчас – на год. Кстати, мы в 1997 году впервые в истории галерейного дела опубликовали годовую выставочную программу, которая объединила представителей противоборствующих художественных идеологий, никогда раньше не выставлявшихся в одном пространстве: Тистол, Сильваши, Ройтбурд, Животков, Голосий (первая персональная выставка в Украине, посмертно), Бажай и др. Тогда это был прорыв. В этом году из-за поездки в Нью-Йорк я немного выпал из галерейной жизни. Потом было сразу несколько больших проектов, из-за которых некогда было заниматься планированием. Например, издание и презентация каталога Стаса Волязловского, а затем юбилейная выставка нашего ежегодного проекта «А4, Шариковая ручка», тоже с толстенным каталогом. Потом взялись помогать искусствоведу Галине Скляренко (собирали деньги на лечение её дочери в Германии — ArtInUkraine).

Да, недавно вышла замечательная книга под ее авторством…

Но вы же понимаете, что это минимальный вклад в ту ситуацию, которая сложилась у нас с современным искусством. Этого мало! Должны быть специальные институции, государственные центры и музеи современного искусства, национальная программа – комплексная, а не эпизодическая работа.

Вы помогали Игорю Воронову формировать его коллекцию. Тяжело ли работать консультантом?

Все зависит от того, с кем работаешь. С Игорем Вороновым у нас очень большое доверие и взаимопонимание. Доходило до того, что мы предварительно проводили телефонные блиц-консультации и согласования, но когда я приезжал на аукцион за определенными лотами, то разочаровывался в каких-то из них и приобретал взамен что-то другое. Так работать удобно. Но доверие не означает совпадение вкусов. У коллекционера может быть работа художника, которую он приобрел по совету, но при этом ему абсолютно не нравится его творчество. Это важно, чтобы коллекция была полноценной, а не замыкалась только на временных вкусовых пристрастиях. Консультировать кого-то в плане искусства – очень большая ответственность и удовольствие. Есть коллекции, в которых масса мусора. Но за свою деятельность на этом поприще я не переживаю, поскольку отвечаю за каждую рекомендацию, каждое произведение, которое советовал приобрести. Сейчас уже страшно представить, во сколько раз повысилась стоимость коллекций, которые мы когда-то собирали счастливым обладателям.

«Карась Галерее» уже больше 20 лет. Вы работали, а власть менялась, проходили инфляции и экономические кризисы… Как вы все это переживали? На чем держались?

Галереям всегда было непросто. В 1990-х было по-своему сложно. Если во всем мире зритель эволюционировал вместе с культурой, то к нам современное искусство в буквальном смысле слова свалилось – в один момент. После соцреализма, который был на каждом шагу, люди не могли понять ни содержание, ни форму актуальных произведений. Поэтому до сих пор в среде украинской культуры современное искусство воспринимает только 5-10 процентов зрителей. Это, условно говоря, клуб самых продвинутых людей, элиты нашего общества, которые каким-то образом получили доступ к информации и имели рецепторы для её восприятия.
С 2006 года мы занимались тем, что защищали от рейдеров себя и своих коллег по культуре – книжные магазины, театры, музеи, творческие мастерские. А это было время сумасшедшего взлета рынка. Появилось огромное количество галерей. Пока конкуренты «косили» деньги, мы были заняты общественной деятельностью. Поэтому пришлось догонять и перегонять. До 2009 года мы были единственной галереей, которая издавала каталоги к каждой выставке. В этот период работы у нас покупали просто по телефону, достаточно было сообщить нам параметры запроса (например, описать именинника или место в интерьере) и мы подбирали произведение, вкратце объяснив, что на нём изображено.
Сейчас держимся в ожидании того, что такие времена опять вернутся. Буквально года через два-три. Я верю, что у нас впереди только взлеты. У политической и бизнес элиты изменилась ориентация. Теперь это не Россия, а Европа и Америка, а там научат любить и понимать современное искусство, быть рядом с ним. У нашей страны все получится. Мы быстро учимся, придет опыт обращения с деньгами – и наш рынок тоже оживет. Он уже оживает и поднимается. Я верю в рассвет!