14 Окт Лада Наконечная: «Концептуальное искусство – самое ясное из всех»
Так уж сложилось, что выставок за рубежом у Лады гораздо больше, чем в Украине, хотя художница искренне желает проводить побольше экспозиций у себя на родине, веря только в самое лучшее.
Первый и, наверное, самый распространенный вопрос. Тяжело ли быть женщиной-художником?
Лично мне нет, не тяжело. Я из семьи художников и была свободна в выборе профессии. Да и искусство часто путают с творчеством – а творческие жены ведь в почете? Но художник, в первую очередь, свободный человек. И вот здесь у девушки могут начаться проблемы. Но и не только у девушки – свободных людей не любят, они непредсказуемы.
Как родители относятся к вашему творчеству? Вы ведь занимаетесь концептуальным искусством, довольно сложным для понимания даже среди самих художников.
Концептуальное искусство – самое ясное из всех. Оно непонятно тому, кто не хочет думать, да и тому, кто ставит знак равно между искусством и живописью, противясь иным его проявлениям. Моя же практика постконцептуальна, все потому, что концептуальное искусство как явление обозначено конкретным историческим периодом.
Я являюсь довольно взрослым человеком, чтобы самой выбирать то, что мне делать и чем заниматься. Моя мама читает лекции в «Я Галерее» в Днепропетровске. У нас с ней бывают споры, дискуссии, но до неприятия не доходит. Мама – открытый человек, хоть и воспитана советской искусствоведческой школой. Я также прошла всю украинскую классическую школу – художественная школа и училище, НАОМА и педагогическая стажировка там же. Просто в какой-то момент меня перестало удовлетворять то, чему здесь учили, что привело к поиску новых для себя шагов, методов и знаний. Толчком стала группа Р.Э.П. – мы начинали с самообразования. Честно говоря, я жалею о потраченном в Академии времени, и все из-за недостатка общегуманитарного образования в ее программе.
Какая альтернатива ей может быть в Украине?
Лично у меня альтернативы не было. Я не думала об образовании за границей. НАОМА − это по-прежнему лучший художественный вуз страны. Я училась на графическом факультете, и технические навыки получила на высоком уровне. В Академии учат ремесленников, способных качественно выполнить любой заказ. И копировать, повторять, воспроизводить готовые формулы. Но не экспериментировать и мыслить. Минимальный отход от правила воспринимался как революция. После окончания Академии я ощущала недостаток знания современной философии, истории искусств ХХ века, иностранных языков, например. Это не высшее образование. А альтернативой является пока самообразование.
Вы состоите сразу в двух художественных группах – Р.Э.П. и «Худраде». Расскажите, пожалуйста, о работе в них.
Групп на самом деле даже больше, но основные именно те, которые вы назвали. Работа с группой Р.Э.П. – это уже более десяти лет последовательной практики, реализация долгосрочных проектов. Работа в «Худраде», кураторской инициативе, – проектная, ситуативная. Но основным для меня сейчас есть преподавание на Курсе современного искусства, а главное – его концептуализация. Курс приносит мне массу удовольствия. Мы с коллегами пытаемся работать по методике, перманентно разрабатываемой нами в процессе работы, конечно, ориентируясь на существующие практики, например, некоторых польских педагогов. Когда мы только начинали, осознавали, что не можем учить современному искусству в Украине по определенным причинам. Здесь нет институций и системы современного искусства, поэтому участники Курса идут на риск, зная, что их профессия не имеет гарантированных возможностей для реализации. Второй момент заключается в том, что преподаватель, в этом случае я, не может передавать свое понимание процессов, явлений, ведь это его видение, нечто личное, и к тому же добытое опытным путем. Поэтому мы стараемся отойти от структуры, при которой один передает знания другому. Главное создать условия для дискуссии, обмена мыслями, разбора явлений, реакций и поступков, а также принимать непосредственное участие, быть вовлеченным.
Группа Р.Э.П. в этом году отпраздновала десятилетие. Как вы думаете, что ждет ее дальше?
Знаете, у нас нет мысли о том, чтобы взять и все прекратить, впрочем, как и 10 лет назад – мысли все начать. Нам было интересно работать вместе – так группа и образовалась. А на данный момент у нас еще есть нереализованные проекты. Персональную выставку, которая была открыта в галерее «Лабиринт» в Люблине, мы показали затем на двух площадках в Грузии – в Батуми и Тбилиси. Месяц назад нами, вместе с берлинским издательством «Green box», был издан каталог, который собрал все основные проекты. Работа заняла много времени, ведь мы раньше не особо занимались архивом, а теперь, спустя столько лет, сложно разобраться в том, кто автор той или иной фотографии, например. Презентация обязательно пройдет и в Украине. Также хотелось бы в Украине провести выставку-осмысление. Но для этого необходимо, как минимум, желание принимающей стороны. А пока в октябре – участие в двух музейных выставках, в КИАЗМА в г.Хельсинки и в Музее Современного искусства в г.Лодзь.
Со мной часто не соглашаются люди из арт-среды, когда я говорю, что в Украине нет институций, галерей в западном понимании этого слова. Может быть, вы меня поддержите?
Да, вы правы. Отечественные галереи не выполняют полностью своих функций, работая как выставочные залы. Какие-то крупные художественные центры часто остаются имиджевыми проектами своих собственников, включительно и с государственным (!) Институтом проблем современного искусства. Институций с ясной, последовательной программой нет. Мы с Р.Э.П.-ом, когда только начинали, думали, что сможем спровоцировать изменения хотя бы тем, что создавали среду сообществ. Но наши требования не удобны местной среде, поэтому мы оказались вытеснены в интернациональную.
Вы являетесь состоявшимся художником, сформировавшимся. Хотели бы выступить как куратор с каким-то своим проектом?
Я с «Худрадой» работаю как куратор. Вместе с участниками Курса современного искусства мы готовили выставки, в которых я выступала со-куратором. Но полностью посвятить себя этой деятельности не могу – куратор несет большую ответственность, находясь между художником и институцией, я к такой роли не готова. Мой выбор – быть художницей.
Вы ощущаете удовлетворение от того, что делаете?
Да, конечно! Но в постоянном сопровождении самокритики. И это процесс, который мне нравится.
Вы часто возвращаетесь к своим старым работам, переосмысливаете их?
Конечно. Иногда работы, показанные когда-то давно, спустя время кажутся мне гораздо более интересными. Но потерянными. Ведь в нашей ситуации произведения после презентации быстро исчезают из поля зрения, вокруг них не образуется никакого дискурса. Приходится самому о них писать, говорить. Этого недостаточно, произведение быстро пропадает из поля зрения и дискуссии. Наверное, поэтому наблюдается стремление художников постоянно присутствовать в публичной среде, например, каждый год делать по персональной выставке. Это поддерживает видимость активного художественного процесса, как минимум в Киеве. Но каждая отдельная работа остается неважной, фоном для очередного события.
В ближайших планах у вас есть персональные выставки?
Да, зимой в Берлине, в галерее. Думаю, вы от многих художников слышали, что за границей работать проще, чем в Украине, для этого есть все необходимое – институции, система критики и кураторства, технические условия и… гонорары за участие в выставках. Но я не хочу эмигрировать. Мне нравится Киев, именно здесь мои собеседники и моя маленькая художественная среда. Но что б она существовала – нужно много работать, сама собой она не формируется. В Европе действует четкая система, на которую тяжело повлиять: все закономерно, все работает. У нас же нужно самому все придумывать, порой почти с нуля – и это захватывает. Сложно, но и интересно. Европейская система меня пугает тем, что часто не видит сама себя. Меня не покидает вера в то, что в нашей стране еще есть шанс на эксперимент и создание нового.